На русском вышла «Вспышка энергии: путешествие по рейв-музыке и танцевальной культуре» Саймона Рейнольдса — пожалуй, главная книга об истории электронной танцевальной музыки, написанная одним из самых признанных мировых музыкальных журналистов. В России уже издавали другие важные тексты Рейнольдса — «Ретромания» (издательство «Белое яблоко») и «Все порви, начни сначала» (издательство «Шум»), и все они входили в топы продаж книжных магазинов.
«Вспышка энергии» издана и на других языках, в том числе итальянском и испанском. А во Франции отдельно планируют выпустить книгу, посвященную ключевому понятию, описанному во «Вспышке энергии» явлений — хардкор-континууму. Что это такое и почему это так важно для истории британской музыки, распространившейся во всем мире?

Захватывающий феномен

Рейнольдс подробно писал о хардкор-континууме в своем блоге и в журнале The Wire. Собственно, из серии материалов в The Wire эта теория и выросла. Поначалу Рейнольдс даже не воспринимал ее как нечто цельное и только на шестом тексте понял, что все это время документировал музыкальную традицию и одновременно субкультурный трайб, вышедший из рейв-сцены.
Рейнольдс, всегда выступающий в роли «критика-фанатика» — не совсем беспристрастного участника событий, в то же время способного их критически осмыслить — называет хардкор-континуум «самым замечательным поп-культурным феноменом, который наблюдал своими глазами и ушами. [...] Это была наиболее захватывающая музыка нашего времени; наиболее захватывающая, но и заставляющая задуматься». О хардкор-континууме продолжают регулярно вспоминать в рецензиях и материалах — например, в связи с последним альбомом Бейонсе и Mall Grab.
Рейнольдс утверждает, что это не просто теория, а нечто поддающееся эмпирической проверке. Континуум — значит «непрерывный»; континуум — это другой способ сказать «традиция», более нейтральный и предполагающий не столько сохранение, сколько движение вперед. Что же это такое?

Все связано

Если кратко: жанры британской танцевальной музыки — от хардкора до джангла и гэриджа до грайма и дабстепа — неразрывно связаны друг с другом. Все мутирует, но основные свойства звучания неизменны: это эмси, напирающий бас, схожие идеи сэмплирования и схожая работа с битом.
Сохранилась и инфраструктура. Во-первых, в континууме участвуют одни и те же клубы и независимые музыкальные магазины, нередко располагающиеся далеко от центра города. Во-вторых, это пиратские радио, вещавшие без лицензии. Взять самую популярную станцию Rinse FM: она появилась в 1994 году как пиратское радио, крутившее джангл. Постепенно Rinse FM ушла в грайм и дабстеп.

Общими были пластинки с белым яблоком; личности, которые двигали жанры вперед; ритуалы — например, эмси как аккомпаниаторы диджея, в хаусе-техно-трансе (не частях континуума) их нет. География континуума: Лондон как центр, Бристоль — второй город; вовлечение и другие города поменьше.
То есть в континууме ветви звучания и субкультуры самосогласованы друг с другом; они способны мутировать, в то же время сохраняя прежние черты.

Откуда пошло

Предыстория континуума началась не в Великобритании. Уличная культура 1980-х, рэп, электро и ранний хаус — все это пришло из Америки. В то же время повлияли корни регги и саундсистемы Ямайки.
Британская танцевальная сцена пережила взрыв в 1989-1990 годах. Поначалу диджеи ставили импортные пластинки — хаус из Чикаго, техно из Детройта, гэридж и хип-хаус из Нью-Йорка. Потом продюсеры начали копировать музыку и придумывать свое.
Первым аутентичным британским стилем стал bleep and bass, или блип-энд-бейс. Его еще называли «йоркширский баc» по месту рождения на севере Англии, или просто блип. «Пещеристый саб-бас, перемешанные ритмы TR-909 и разреженные электронные мелодии» — так его характеризует RA. Рейнольдс отмечает, как в треках работавших в то время музыкантов вродеUnique 3 уже чудятся призраки дабстепа, выстрелившего 15 лет спустя.
Блип был мрачным, серьезным, минималистичным. А потом пришел хардкор — Рейнольдс любит сокращать название этого жанра до «‘ардкор». Его координатами были хип-хоп и техно, регги и хаус. Хардкор назвали так, потому что он звучал жестче и сырее американской музыки.
Хардкор — это ультрапронзительные высокие частоты; дрожащие басы; ускоренные, зацикленные брейкбиты; будто бы гелиумные голоса; отказ от преобладавшей в коммерческой рейв-музыке структуры «куплет-припев» и бесконечное плато крещендо. Взяв суть американского эйсид-хауса и техно — бездумное повторение, стробоскопические синтезаторы, сотрясающие бас частоты — хардкор-продюсеры одновременно ее высветили и огрубили.
Эмси кричали: «Держись покрепче!» — а движения танцоров напоминали тики, подергивания, рывки и спазмы. Цель хардкора, пишет Рейнольлдс, — это найти убежище в безумии. Молодежь с бешеной скоростью убегала от проблем, стремясь уместить в выходные всю витальную интенсивность, отсутствующую в рутинной будничной жизни.
Любопытно, что поклонники первой рейв-волны 1988 года критиковали хардкор так же, как рокеры первое время осуждали хэви-метал, называя его бездушной деградацией.

Хардкор отличала «странная смесь грубости и пошлости, ершистости и сентиментальности, мрачности и нежности». А также юмор и игривость — эти черты потом станут определяющими для всего континуума. Эту музыку не крутили по коммерческому радио — только по пиратскому.

Добро пожаловать в джунгли

В конце 1992-1993 хардкор стал уходить в сумрачную зону. Стимуляторы переставали приносить танцорам удовольствие, и атмосфера треков становилась все более зловещей и параноидальной. Так появился ответвление, называемое Рейнольдсом «дарккор».

Параллельно в хардкор вливались хип-хоп, рагга, даб и соул, и к 1993 году жанр эволюционировал в джангл. Брейкбиты ускорились, ритмы стали сложнее и «качовее», бас — жестче. Джангл звучит замысловатее и экстремальнее.

Важным ответвлением джангла Рейнольдс назвал рагга-джангл. Рагга — это хардкор-стиль с читкой поверх электронных ритмов; рагга-джангл — это сочетание джангл-брейкбитов с раггой. Эту музыку Рейнольдс назвал эквивалентом гангста-рэпа в Британии.

Кроме того, отдельное эссе Рейнольдс посвятил эмбиент-джанглу — музыке неоспоримой красоты и новаторства, более зрелой и интеллектуальной, с огромным количеством деталей; звуковому столкновению нежности и грубости.

Другая ветвь

К 1994-1995 годам джангл, становясь все более запутанным и экстремальным, развился в драм-энд-бейс — быстрые брейкбит-последовательности с акцентированным басом, как правило, со скоростью 160-180 ударов в минуту. Но этот эпизод Рейнольдс рассматривает как разделение путей — драм-н-бейс для него больше река, ответвляющаяся от континуума. Почему? Дело в том, что со временем драм-н-бейс стал достаточно замкнутым, пуристическим жанром. До 1997-го он мутировал в безжалостно минималистичный хардстеп, мрачный и футуристичный текстеп, громкий и беззаботный джамп-ап. Но, чем большего международного успеха добивается звучание, тем больше оно начинает отрываться от континуума, считает Рейнольдс. Люди, делавшие драм-н-бейс, внимательно слушали друг друга — но этим и ограничивались. Тогда как здоровый континуум — это не что-то изолированное и непроницаемое и потому постоянно развивающееся.
Большая часть джангл-аудитории переключилась на UK-гэридж и особенно его поджанр спид-гэридж. Эта музыка уже звучала на вечеринках, но не на основном танцполе, а в чиллаут-зоне. Джангл и драм-н-бейс становились все более жесткими, и публика часто перемещалась в другое помещение, где звучала более мягкая музыка, вдохновленная R&B и американским хаусом. Кроме того, там чаще находились девушки — и за ними перебрались парни. Постепенно диджеи, которые ставили хардкор и джангл, тоже перешли на гэридж, но сделали его более быстрым и жестким.

Многие драм-н-бейсовые продюсеры отошли в 1997 году в сторону нейрофанка, что стало кульминация перфекционистской тенденции в драм-н-басе. Это музыка со сверхсложными бас-партиями и искаженными синтами, мрачная, но сосредоточенная не на создании атмосферы, а на техничности и плавности звучания. Лучшим нейрофанк-треком года Рейнольдс, первым предложивший определение жанра, признавал «Piper» Jonny L.

Неизбежная зрелость

Очередной мутацией в 1999 году стал тустеп — разновидность гэриджа; «джангл для влюбленных, хардкор для взрослых». Рейверам начала 1990-х уже было под тридцать, они работали, женились и завели детей. Им больше подходила музыка попроще и построже. Меньше скорости, меньше ощущения интенсивной пульсации. Тустеп — это микробиты, колебания и гиперсинхронизации; моменты, когда ритм словно приостанавливается, замирает и задерживает дыхание.
Корни тустепа явно лежат в хаусе, но ритм слишком неправильный, нестабильный. Замысловатые перкуссии тустепа делали его более привычным для слушателей, воспитанных на джангле. Джангл — несмотря на регги-влияние — произошел из хауса, а не из техно: в джангле был вокал, и в этом тоже его родство с тустепом. Микшируют тустеп зачастую так же, как хардкор и джангл — с помощью кроссфейдера, тогда как оригинальный нью-йоркский гэридж диджеи смешивали медленным непрерывным затуханием.

Два брата

Хардкор-континуум продолжился в 2000-х в грайме и дабстепе. Если тустеп — заводная музыка, которой можно подпевать, то грайм — это грубая читка, агрессия и жесткие электронные биты. «Это было как проснуться утром и обнаружить, что твой партнер превратился в Годзиллу. И все же ты все еще любишь ее, под чудовищностью скрывается все та же душа», — писал Рейнольдс о грайме.

Дабстеп же — это атмосферный, медитативный и приглушенный брат грайма с отголосками воинственного рутс-регги 1970-х. Ритмически он более схож с вялым трип-хопом, чем с гиперкинетическим джанглом. Оба жанра стали ведущими в британской музыке 2000-х. (Позже, правда, под дабстепом стали понимать более примитивную музыку с воббл-басом, но это уже была его производная — бростеп.)

Будущее и конкуренция

Что существенно в хардкор-континууме, так это ощущение соревнования. Грайм-музыканты Wiley и Dizzee Rascal конкурируют с другими грайм-продюсерами — Terror Danjah или Lethal Bizzle, а не с американскими рэперами. То же самое и в других музыкальных континуумах — например, The Beatles, The Rolling Stones и The Beach Boys реагировали на идеи и пытались опередить друг друга. Продолжается ли хардкор-континуум сегодня? На этот счет есть разные мнения. Одни считают, что он просто вымер. Другие видят его продолжение в уникальном звучании южного Лондона — UK-дрилле.
По мнению Рейнольдса, хардкор-континуум — это британский эквивалент американского хип-хопа и ямайского регги. В этой музыке тоже есть чувство корней и одновременно с этим будущего, обращение к прошлому и постоянный взгляд вперед. Эта музыка, говорит Рейнольдс, дала ему лучшие годы жизни.