Ко Дню Победы мы выбрали 10 классических, военных, песен и рассказали историю их создания
День Победы — один из важных дней в истории нашей страны. Вторая мировая война, закончившаяся 76 лет назад, оставила серьезный след в истории практически каждой российской семьи. Вся трагедия этой войны, естественно, нашла отражение и в музыке. На тему войны было написано много выдающихся песен: торжественных, печальных, лиричных. Мы выбрали 10 самых известных музыкальных произведений на тему Великой Отечественной Войны и рассказали историю их появления на свет.
Послушать эти и другие произведения можно в специальном плейлисте.
Утро 24 июня 1941 года, третий день войны, Дом Красной Армии. К руководителю ансамбля Красноармейской песни Александру Васильевичу Александрову подошел политработник и, протянув композитору свежую газету «Известия», сказал: «Александр Васильевич, прочтите это, может, вы песню напишете?». В газете было опубликовано стихотворение «Священная война» за подписью известного советского поэта Лебедева-Кумача.
Александров прочел стихи и, никому, не сказав ни слова, ушел, а уже к вечеру была написана музыка, настолько композитор был поражен силой стихотворения.
Печатать слова и ноты не было времени, и, придя на следующий день на репетицию, Александров просто написал мелом на доске, а певцы и музыканты переписали песню в свои тетради. И уже через день, 26 июня 41 года на Белорусском вокзале «Священная война» была исполнена перед солдатами, отбывающими на фронт. Когда звуки музыки стихли, бойцы потребовали повторения. Вновь и вновь — пять раз подряд пел хор «Священную войну»!
Интересно, что вплоть до середины октября 41 года «Священная война» широко не исполнялась, так как считалось, что она имеет чрезмерно трагичное звучание: все верили в скорую победу, а в песне пелось о тяжёлой смертной битве. И только с 15 октября, когда уже были захвачены Калуга, Ржев, Калинин, «Священная война» начала звучать по Всесоюзному радио ежедневно.
Замысел стихотворения возник у Лебедева-Кумача еще в предвоенную пору, о чем говорят сохранившиеся в архивах черновики. За несколько дней до нападения гитлеровских войск он смотрел военную кинохронику, где показывали бомбежку Испании и Польши. И вот тогда в заметках поэта появились первые строчки:
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать...
Лето 1940 года в московском саду «Эрмитаж выступает джазовый оркестр, среди зрителей присутствует поэт и драматург Яков Галицкий. Ему так понравилась импровизация, которую исполнял Ежи Петербургский, что прямо во время концерта он стал сочинять слова. Так родилась песня «Синий платочек». Ее подхватили другие оркестры, она зазвучала на танцплощадках и стала одной из самых популярных мелодий довоенного времени.
А в первые дни войны поэтом Борисом Ковынёвым был написан новый текст к этой песне, она называлась «Прощальная» и прозвучала по радио 29 июня 1941 года со словами:
«Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа».
9 апреля 42 года у песни «Синий платочек», благодаря Клавдии Шульженко появилась третья версия. На Волховский фронт прибыла фронтовая бригада — джаз-ансамбль ленинградского Дома Красной армии с солисткой Шульженко.
Выступая перед ранеными в госпитале, певица получила записку с просьбой исполнить песню «Синий платочек» в довоенном лирическом варианте. Шульженко просьбу выполнила, но, поняла, что нужен другой вариант. После концерта она знакомиться с сотрудником газеты лейтенантом Михаилом Максимовым, и просит его написать к песне новые стихи, объяснив это так: «Песня популярна в народе, у нее простая, запоминающаяся мелодия. Но нужны другие слова, которые отражали бы сегодняшний день, нашу великую битву с фашизмом. Тогда песня будет нужна армии». Так родился новый текст и новая песня, которую теперь знают все.Как только в руках певицы оказался новый текст, она спела его в тот же день на концерте для летчиков, после единственной репетиции.
Во время своего юбилейного концерта в 1976 году Клавдия Шульженко вышла на сцену, держа в руке синий шелковый платок. Зал аплодировал стоя. Эти аплодисменты предназначались не только певице, но и песне, прошедшей вместе с солдатами всю войну.
Расул Гамзатов написал стихотворение «Журавли» в 1965 году после поездки в японский город Хиросима, когда-то пострадавший от атомной бомбардировки. Поэт был потрясен увиденным и услышанным,особенно историей о девочке Садако Сасаки, которая согласно японской легенде, должна выздороветь, если сделает тысячу белых бумажных журавликов-оригами.
По дороге домой Гамзатов все больше и больше думал о своем старшем брате Магомеде, погибшем в боях под Севастополем, вспоминал другого брата, без вести пропавшего военного моряка Ахильчи. Сразу после возвращения поэт написал стихотворение на родном аварском языке, а через несколько лет друг Гамзатова поэт Наум Гребнев перевел его на русский язык.
Начиналось оно словами:
Мне кажется порою, что джигиты,
С кровавых не пришедшие полей,
В могилах братских не были зарыты,
А превратились в белых журавлей.
Журнал, в котором были опубликованы стихи, попался на глаза певцу Марку Бернесу. Ввдохновлённый Бернес тут же позвонил Гребнёву и сказал, что надо сделать песню. Тут же, по телефону, обсудили некоторые изменения в тексте: Бернес предложил заменить слово «джигиты» на «солдаты», чтобы песня приобрела более широкий, общечеловеческий смысл.
Ян Френкель начал искать мелодию, и когда музыка была готова, Бернес приехал, послушал и... расплакался. Кстати, говорят, что он не был сентиментальным человеком, но... «Журавли» звучали настолько глубоко, настолько проникновенно... Бернес к этому времени был тяжело болен, и после того, как он услышал музыку, он стал всех торопить. По словам Френкеля, Бернес чувствовал, что времени осталось мало, и хотел поставить точку в своей творческой жизни именно этой песней.
Вот так родилось великое произведение, объединившее японскую девочку из разрушенной Хиросимы, аварских джигитов, защищавших родную землю, и всех солдат, погибших на войне.
В феврале 1942-го года в газете «Красная Армия» было опубликовано стихотворение Евгения Долматовского «Танцы до утра».
«Я написал эти слова во время первой, самой тяжёлой военной зимы. Именно тогда ко мне пришло понимание, что никакая разруха, никакая смертельная опасность не могут заглушить лирику мирного времени»-вспоминал автор.
Объявления — плакаты «Танцы до утра», написанные от руки крупными неровными буквами, можно было часто увидеть на дверях школы в далекое мирное время. И воспоминания об этом ярко и пронзительно всплыли именно во время войны.
В декабре 42-го, под Сталинградом, Долматовский встречает композитора Марка Фрадкина. В избе, в которой базировался Военсовет фронта, Фрадкин наигрывал мелодии, — вспоминал Долматовский, а я глядел на своего кумира Константина Константиновича Рокоссовского. Мне ни разу не приходилось видеть так близко этого полководца«. Рокоссовский тогда еще генерал, а не маршал, расспрашивал, как обстоят дела в войсках с песенным оружием.
И тут Долматовский говорит, что хочет сделать песню из своего стихотворения «Танцы до утра». Тут же кто-то из военачальников предложил назвать песню «Офицерский вальс».«Слово „офицер“ только начало проникать в обиход, — признавался Долматовский, — и название „Офицерский вальс“ нам с Фрадкиным очень понравилось».
Уже следующей ночью поэти композитор были переброшены на другой фронт. По дороге, прямо в поезде, в эшелоне с солдатами, сочинялась песня, творилась история. На каждой станции Фрадкин исполнял «Офицерский вальс», и когда эшелон наконец добрался до Ельца, первое, что услышали на вокзале поэт и композитор, это был их «Офицерский вальс» в исполнении бойцов. Так песня обогнала своих авторов и ушла гулять дальше по фронтам раньше официальных записей. Со временем слово «офицерский» заменилось на «случайный», так как любили и исполняли песню все — от генерала до обычного рядового.
Скорее всего вы думаете, что песня «Смуглянка» была написана к знаменитому фильму Леонида Быкова «В бой идут одни старики», который мы обязательно смотрим в День Победы. Но на самом деле она появилась за 30 с лишним лет до выхода киноленты. У такой всенародно любимой песни оказалась уж совсем нелегкая судьба.
Еще до войны в 1940 году поэт Яков Шведов и композитор Анатолий Новиков написали сюиту, посвящённую герою Гражданской войны Григорию Котовскому. В сюиту вошло семь песен, в том числе и «Смуглянка». Однако после исполнения, «Смуглянку» сочли слишком легкомысленной и забыли, а партитура песни была утеряна.
Началась война. Она потребовала сильных патриотических песен, ведущих в бой, и «Смуглянке» вновь «было отказано».
И вот только когда появились лиричные песни, такие как «В землянке», «Тёмная ночь», Анатолий Новиков вспомнил и о «Смуглянке».В 42 году он восстановил партитуру и отправил ее Анатолию Александрову, руководителю Ансамбля Красноармейской песни. Когда ансамбль сделал запись на радио, редколлегия Госрадио из всего записанного артистами репертуара вычеркнула именно «Смуглянку». Формулировка была такой: «За сентиментальную чуждость советским слушателям в сложное время».Так песня вновь оказалась на полке.
Но 7 ноября 44 года, Анатолий Александров на свой страх и риск включает «забракованную» Смуглянку в программу концерта. Выступление ансамбля проходило в зале им. Чайковского и транслировалось по радио.Публика же встретила песню «аплодисментами, переходящими в овации» и криками «бис!». И то же Госрадио, которое в свое время ничего и слышать не хотело о «Смуглянке», помогло ей быть услышанной миллионами людей.
Есть легенда, что Леонид Быков, режиссер фильма «В бой идут одни старики», впервые услышал «Смуглянку» в поезде, когда её пели двое военных, ехавших в Молдавию на могилы своих боевых товарищей. И настолько песня запала Быкову в душу, что ни о каком другом гимне «поющей эскадрильи» не могло быть и речи.
Василий Соловьев-Седой, Алексей Фатьянов — Соловьи
Встреча поэта, военкора фронтовой газеты, Алексея Фатьянова и композитора Василия Соловьева — Седого состоялась в гостинице «Москва» в декабре 1944-го. Из всего того, что композитору дал почитать Фатьянов, Соловьев- Седой выделил стихотворение «Соловьи», которое произвело на него неизгладимое впечатление. «А почему соловьи?» — спросил Седой. «Да было дело, — объяснил Фатьянов. — К нам в часть приехал фронтовой оркестр. И один пожилой боец, увидев музыкантов, заворчал: «Вот, мол, опять эти „соловьи“ приехали!... Снова спать не дадут!».
И вот, чуть ли не за 2 ночи в гостиничном номере к словам была написана музыка. Авторы позвали постояльцев гостиницы и обслуживающий персонал, и в холле на 12-м этаже состоялся импровизированный концерт, в котором прозвучали «Соловьи».
Сразу после выступления к авторам подошёл военный, по некоторым источникам, он представился генералом Соколовым, и предложил исправить в «Соловьях» одну строчку «не тревожьте ребят», заменить слово «ребят» на «солдат».Соловьев-Седой и Фатьянов очень долго сопротивлялись, в те дни слово «солдат» не употреблялось, предпочитали слово «боец». Однако после доводов военного о том, что солдатами называют и рядовых, и офицеров, и даже главнокомандующего, авторы сдались. Так в песню и вошла фраза «Не будите солдат».
В «Соловьях», написанных на исходе военного лихолетья, сурово, просто и вместе с тем очень задушевно выражено то, что было на душе у каждого солдата в дни, когда Победа была уже близка, но война ещё не окончена.
Песня «Тёмная ночь» имеет очень интересную историю. В 1943 году в Ташкенте во время работ над фильмом «Два бойца» у режиссёра картины Леонида Лукова возникли трудности со съёмкой эпизода, где солдат пишет письмо домой. Музыку к фильму писал Никита Богословский, который рассказывал, что однажды вечером нему пришел режиссёр картины, и сказал: «Понимаешь, никак не получается у меня сцена в землянке, где солдат пишет письмо. Песня нужна!». И Леонид Луков так точно, так талантливо описал и тему песни, и настроение, что Богословский, сев к роялю, сходу сыграл мелодию «Тёмной ночи», которая вдруг, спонтанно родилась у него в голове. Луков принял музыку безоговорочно — видимо, она полностью совпала с его видением будущей сцены. Поэт Владимир Агатов, который по срочному вызову приехал в Ташкент и тут же, за столом, написал стихи, практически без помарок. Разбудили Бернеса, который отсыпался после утомительных съемок. Уже ближе к вечеру нашли гитариста и ночью на студии записали фонограмму. Марк Бернес, который обычно учил песни месяцами, «Тёмную ночь» подготовил за 15 минут. А наутро Луков уже снимал Бернеса в землянке под эту фонограмму. Сцена с письмом получилась с первого дубля. Но есть еще история в истории песни «Темная ночь».
Весь первый тираж пластинок с только что записанной песней «Темная ночь» был забракован: отдел технического контроля обнаружил в фонограмме незапланированный шорох. Оказалось, что одна из работниц завода, слушая песню, не сдержалась и заплакала. Слезы попали на восковую матрицу и... в свет «Темная ночь» вышла только со второй матрицы.
Известно более двадцати вариантов мелодий к стихотворению Ильи Френкеля «Давай закурим». Однако в антологию Великой Отечественной войны вошел лишь вариант, сочиненный композитором-фронтовиком Модестом Табачниковым. Как и автор стихов, Табачников воевал на Южном фронте и первым сочинил музыку к словам.
Вот как это было. В ноябре 41 года Красная армия предприняла на Южном фронте наступательную операцию под Ростовом-на-Дону. Гитлеровские войска потерпели первое крупное поражение. В ту осень на Южном фронте неожиданно рано выпал снег... Потом вдруг потеплело, дороги раскисли и превратились в грязь. И стихотворение спецкора фронтовой газеты Ильи Френкеля начиналось тогда такими словами:
«Теплый ветер дует, развезло дороги,
И на Южном фронте оттепель опять.
Тает снег в Ростове, тает в Таганроге,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать».
Когда руководитель фронтового театра, композитор Модест Табачников принес в политуправление готовую песню на эти слова, бригадный комиссар заявил: «Никому твоя песня не нужна. Что я, буду вспоминать, как ты дал мне закурить?! Вот если бы ты снарядами поделился или диск с патронами дал, тогда другое дело». И все-таки в канун нового 1942 года «Давай закурим» исполнил ансамбль песни и пляски Южного фронта, после чего газета «Комсомольская правда» опубликовала стихотворение с подзаголовком «Песенка Южного фронта».
Новое дыхание песне подарила Клавдия Шульженко, в исполнении которой «Давай закурим» впервые прозвучало в феврале 43 года. К тому времени уже была победа в Сталинградской битве, линия фронта стала другой, и певица решила заменить слова. Не упоминались ни Южный фронт, ни Ростов, ни Таганрог. Вот в таком, обновлённом варианте, песня «Давай закурим» победно прошлась по всем фронтам и добралась до Берлина.
В апреле 1942 года семнадцатилетний Булат Окуджава добровольцем ушел на фронт. Он служил в десятом Отдельном минометном дивизионе. Был ранен. Из госпиталя вернулся на передовую уже радистом.
Когда в 1970 году Окуджаве предложили написать песню к фильму «Белорусский вокзал», он наотрез отказался, сославшись на то, что и песен уже не пишет, и сценарий фильма ему не понравился. Тогда режиссер картины Андрей Смирнов решил показать поэту отснятый материал. Практически вытащив Окуджаву на «Мосфильм». Смирнов усадил того в просмотровом зале. Когда зажегся свет, глаза у Окуджавы взволнованно горели. Его потрясли сцены фильма, и он согласился.
Когда песня была готова, Окуджава приехал на студию и сразу предупредил съемочную группу, чтобы не обращали внимания на музыку, а слушали только слова.
Поначалу песня не произвела впечатления ни на режиссера, ни на киногруппу. И только один-единственный человек — композитор Альфред Шнитке, писавший музыку к фильму, воскликнул: «Послушайте, а ведь это же очень интересно!». И тут же дуэтом спел вместе с Окуджавой. И тогда запела вся группа...
Во время съемок эпизода с медсестрой Раечкой, которая пела «Десятый батальон» в фильме, от актрисы Нины Ургант требовалось не заплакать во время сцены. Задумка была в том, что плачут только мужчины. Дубль за дублем актриса убегала с площадки в слезах, и только один раз ей удалось спеть и не заплакать. Этот единственный дубль и вошел в картину «Белорусский вокзал».
Знаменитая «Катюша» появилась на свет за несколько лет до войны, в 1938 году, как творческий союз поэта Михаила Исаковского и композитора Матвея Блантера. Исаковский написал первое яркое и запоминающееся восьмистишие, а дальше у него наступил творческий ступор. Однако когда стихи попали к композитору и тот «нащупал» подходящую мелодию, Исаковскому волей-неволей пришлось писать продолжение.
Несмотря на то что война в то время ещё не началась, предчувствие её уже витало в воздухе, пылало пламя войны в Испании, не спокойно было и на западных наших границах.
Как писал Исаковский «По этим причинам, тема Родины, тема защиты её от посягательств врага была самой важной, самой первостепенной, и я, конечно, никак не мог пройти мимо неё даже в лирической песне».
Так в советскую песенную лирику вошла новая тема — тема любви девушки и воина, защитника Родины... В устах миллионов людей «Катюша» зазвучала как песня не о грусти и разлуки, а песня, которая вселяет гордость и бодрость, укрепляет веру в неё, помогает защитнику Родины выполнять свой долг.
Грянула война. И «Катюша» зазвучала по-новому: ее переписывали на все возможные лады, появились десятки новых вариантов песни, «ответы» на неё. Кем только ни была в них героиня песни: и бойцом с автоматом в руках, и верной подругой солдата, ждущей его возвращения с победой, и фронтовой медсестрой. Именем Катюша ласково «окрестили» новое грозное оружие, наводившее ужас на врага, — реактивные гвардейские минометы.
Откуда пошло это название, вероятно, никогда не удастся узнать. Возможно, что имя Катюша дали своим боевым машинам сами бойцы батареи реактивной артиллерии. Может быть, это сделали создавшие его конструкторы, инженеры, или рабочие. Так или иначе, но было у этой машины только одно имя — «Катюша».