Термин «диссоциация» ввел в 1889 году Пьер Жане. Для него диссоциация определяла процесс, при котором память о травме отщеплялась от части «я», где она не могла быть усвоена или ассимилирована. Пациенты, страдающие диссоциативными эпизодами, могли обнаружить, что вновь воспроизводят травмирующий опыт каким-либо тревожным или унизительным способом. «Неспособные интегрировать травматические воспоминания, — писал Жаре, — они, кажется, теряют навык усваивать новый опыт».
Когда происходит слишком много всего, и кажется, что мир погружается в хаос, естественной реакцией становится заползти в более безопасное пространство. Вокруг будто бы сплошные угрозы, и диссоциация — изобретательный механизм выживания. Для нервной системы она выполняет ту же функцию, что и автоматический выключатель дома. Но, к сожалению, человеческий разум не так легко включается обратно. Процесс «реинтеграции» — воссоединения травматических воспоминаний с ранее существовавшим «я» — может быть долгим и болезненным.
Сегодня диссоциация — это тренд. Культурный критик Рейн Фишер-Кванн даже придумала обозначение для новой эстетики — «лоботомический шик». Отсутствие аффекта — это новый аффект, а на смену дакфейсу приходит «диссоциативная надутость» (dissociative pout) — выражение лица фотографируемого нарочито максимально безучастное.
Все это ярко проявляется и в музыке. Например, у Mitski, японо-американской инди-рок-исполнительницы, по выражению Pitchfork, «вулканические эмоции вечно воюют с прохладной ясностью», причем последнее слово — за второй. «Я буду регулярно выходить на пробежку / Спокойно и ритмично бегать / И когда обнаружу, что нож торчит у меня из бока / Я вытащу его, не задаваясь вопросом, почему» — строчки из ее песни «Fireworks» с выдающегося альбома «Puberty 2» более чем характерны.

Хотите пустой отстраненности с нотами язвительного, самоуничижительного остроумия? Включайте лондонскую пост-панк-группу Dry Cleaning. Голос вокалистки Флоренс Шоу будто бы отдельный ведущий инструмент, исполняющий партию отсутствия чувств. Как заметил критик Саймон Рейнольдс в журнале The Wire, слова из песни «Scratchcard Lanyard» вполне тянут на девиз поколения: «Делай все, не чувствуй ничего».

Валлийка Кейт Ле Бон на альбоме «Pompeii» звучит по-дзенски непроницаемо. «Поверхность ее музыки блестящая, хитиновая, инсектоидная и напоминает о другом шедевре диссоциации — „Low“Дэвида Боуи», — отмечает Pitchfork.

В хип-хопе монотонная подача давно не новость, но хирургически безэмоциональная читка сегодня как-то особенно распространена. Покойный Drakeo the Ruler постоянно попадал в тюрьму и выходил из нее, выпуская микстейп за микстейпом с текстами, высмеивающими открытое проявление эмоций как бессмысленное и показное. «Триста тысяч в сумке? Сделай бэкфлип или что-то такое, битч», — читает он, как бы усмехаясь в ответ на любую попытку впечатлить.

Chief Keef ставил безэмоциональность во главу угла еще в 2010-х годах. Его рэп прочитан голосом, из которого выжжены все эмоции, его истины — жесткие и свободные. Отчуждение и диссоциация занимали центральное место в музыке шведского рэпера Yung Lean. Вообще, понятие диссоциативной музыки пересекается с депрессивной гедонией — «не столько неспособностью получать удовольствие, сколько неспособностью делать что-либо еще, кроме стремления к удовольствию», как обозначал это исследователь Марк Фишер. На русском такой рэп читают Платина и OG Buda, перечисляющие бесконечные источники удовольствия с неделаным равнодушием: они не то хвастаются безграничным доступом к ним, не то напоминают о бессмысленности всего.
Может быть, такой стиль имеет смысл в эпоху, когда сама реальность будто бы говорит с нами гневными загадками, когда просмотр «новостей» похож на открытие портала прямо в ад, говорит Pitchfork. Возможно, в жуткие моменты человеческой истории эмоциональная неразборчивость начинает иметь более интуитивный смысл. И если нынешняя ситуация — это приговор способности человечества интерпретировать реальность, то, вероятно, проблема все время заключалась в нашей интерпретации, заключает автор Джейсон Грин. «Может быть, в том, чтобы оставаться непроницаемым, есть своя добродетель».